| Главная » Статьи » Статьи » Святые |
Франциск Сальский
Родился в Шато де Саль в Торане, Савойя (Château de Sales, Thorens, Savoy), 21 августа 1567; умер в Лионе, Франция, 28 декабря 1622; формально беатифицирован в том же году (1622) в базилике Святого Петра (первая торжественная беатификация, которая там проходила); канонизирован в 1665; провозглашён Учителем Церкви в 1877; объявлен святым покровителем журналистов и католической прессы в 1923; его день раньше отмечался 29 января. «Тот богат духом, у кого есть богатство в его духе, а не дух в его богатствах; тот беден духом, у кого нет богатства в его духе, или духа в его богатствах.» --святой Франциск Сальский. Святой Франциск Сальский Image courtesy of Saint Charles Borromeo Church «Есть ли что лучше на свете, чем доброта? Если бы было, Иисус Христос научил бы нас тому. Но Иисус преподал нам всего два урока. "Научитесь у меня,” говорит Он, "ибо Я мягок и кроток сердцем.”» --святой Франциск Сальский. «Не говорю вам, что не нужно стремиться к тем высоким и особым добродетелям, но говорю, что должно развивать в себе меньшие, без которых большие часто становятся ложными и обманчивыми. Научимся терпеть слова унижения и слова пренебрежения к нашему мнению и взгядам; тогда научимся переносить страдания, растворяться в Боге, и быть невосприимчивыми ко всему.» Святой Франциск в письме к святому Жану де Шанталь (Jane de Chantal) (Да будет воля Твоя: Письма к людям в мире, Манчестер, Нью-Гемпшир: Sophia Press, 1995). «Отличие доброго от благочестивого: добрый соблюдает заповеди Божии, хотя и без особого поспешания или рвения; благочестивый же не только соблюдает, но делает это с охотою, скоро, и от всего сердца.» --святой Франциск Сальский. «Не думайте о том, что может случиться завтра. Тот же Предвечный Отец, Который заботится о вас сегодня, позаботится о вас и завтра. Он или защитит вас от страдания, или даст вам неисчерпаемую силу, чтобы перенести его. Будьте же спокойны, и оставьте все беспокойные мысли и домыслы.» --святой Франциск Сальский. «Всё, что невечно, недостойно мысли.» Последняя цитата - это девиз святого Франциска Сальского, епископа Женевского, Швейцария, и Учителя Церкви. Франциск родился в семейном замке спустя 21 год после смерти Мартина Лютера, и внёс огромный вклад в дело борьбы с Реформацией. Тридентский Собор, реализовавший истинные принципы самореформации Церкви, закончился только за четыре года до кончины Франциска. Его жизнь прошла в то же время с созвездием святых, отмечающих любой период, когда Церковь стоит перед вызовом: Папа святой Пий V, чьё доминиканское облачение стало образцом одежды современных понтификов, свв. Карла Борромео, Филипа Нери, Терезы Авильской, Иоанна Креста, Франциска Борджа, Станислава Костка, Алоизия, Иоанна Бергмана, Винсента де Поль, Петра Крестителя, Петра Канизия, Петра Клавера Клавера, Петра Фурье, Жана Франциска де Шанталь, Жана Франциска Режи, и Марии Магдалины де Пацци. Его время было подобно великому Апостольскому веку, второе видимое сошествие Святого Духа. Благодаря высокому происхождению по обоим линиям своих родителей, святой Франциск мог занять практически любую должность в государстве. Франциск был старшим сыном Francis, Seigneur de Nouvelles, и Frances of Sionas, ( неудивительно, что его назвали Франциск!). Родился недоношенным, на седьмом месяце, был болезненным ребёнком. На следующий день после рождения его крестил Франциск Бонавентура. Из-за хрупкого здоровья его мать и аббат Дэж (Abbé Déage) преподавали ему уроки благочестивой жизни дома. Возможно, на последующий его выбор повлияло то, что он родился в комнате св. Франциска Ассизского. Там находилось изображение св. Франциска, проповедующего птицам и рыбам. Теперяшний святой, без сомнения, подражал простоте и доброте своего покровителя. Аббат Дэж повсюду сопровождал молодого Франциска. После того, как он окончил домашнее обучение, его отец стал готовить его к высоким государственным должностям, оплачивая его учёбу в самых лучших близлежащих школах. Во время учёбы в Collège of Annecy Франциск принял первое причастие, получив конфирмацию. Франциск знал о намерениях своего отца, но уже в возрасте девяти лет был уверен в своём призвании стать священником, и в знак этого получил пострижение волос на макушке (tonsure). Тем не менее, его отец по-прежнему желал, чтобы сын занялся политикой. Святой Франциск был мягким и душевным человеком, возможно, это связано с событием из его юности, когда он стоял на коленях перед статуей Богоматери св. Этьен де Гре (Etienne de Gres), полный уныния, граничащего с отчаянием. Он молился о том, что если будет на то воля Божья, он смог бы любить и восхвалять Его даже в преисподней. И в тот момент он понял, что уныние - это большой грех, и тотчас же избавился от своих чёрных мыслей. Сердце его наполнилось Евангельской свежестью, которую он смог передать многим поколениям людей. Страх, что Бог покинет его, ушёл, и он научился особой заботе и вниманию к тем, кто также как и он когда-то, сомневался в собственном спасении. Доброта его произошла не от слабости, а из его опыта душевного страдания. Франциск мечтал посвятить себя христианскому служению, однако отец видел его будущее в более мирских целях. В послушании, Франциск в 14 лет уехал поступать в Парижский университет, чтобы выучиться на юриста. Но вместо того, чтобы посещать Наваррский колледж (устроенный для детей Савойской знати), он учился в иезуитском колледже Клермонта (1580-1588), где как он предполагал, его призвание проявится более ярко, так как школа была известна своими благочестием и образованием. И снова, в компании аббата Дэж, Франциск поселился в гостинице Белой розы (Hôtel de la Rose Blanche, Rue Saint-Jacques). Он изучал философию и риторику, добавив к этому занятия по богословию. Чтобы порадовать отца, он посещал уроки по верховой езде, танцам и фехтованию, хотя и без энтузиазма. В тайне Франциск всё это время не оставлял мысли стать священником, но ничем себя не выделял от остальных знатных детей университета. Он закончил своё обучение закону в Падуа, где получил докторскую степень в возрасте 24 лет в 1591 г. Помимо всего прочего, он научился схватывать самую суть вещей и собирать всё в единое целое. Он вернулся в семью в Шато де Тюиль на озере Аннеси (Château de Thuille, Annecy). Только матери, кузену о. Людвигу Сальскому и самым близким друзьям он рассказал о своём желании целиком посвятить свою жизнь Богу, зная, что когда-нибудь нужно будет о этом поговорить и с отцом. Чтобы не расстроить отца, он бы мог стать священником, продолжавшим щёгольски одеваться, с жадностью собирающим вознаграждение, как делали многие молодые люди того времени (некоторые из них позже пришли к покаянию, как Жан-Жак Олье, основатель ордена сульпициан; или Арманд де Ранс, реформатор траппистов, (Jean-Jacques Olier, Sulpicians, Armand de Rance, Trappists), но Франциск не хотел останавливаться на середине. Во время подготовки к занятию должности сенатора Савойи, созрев для прекрасного брака, он разочаровал своего отца, объявив ему о своём призвании стать священником. После смерти настоятеля кафедрального собора Женевы, по совету кузена Людовика, Франциск обратился за помощью к своему епископу. Его тут же назначили настоятелем епархии Женевы, то есть он стал вторым лицом после епископа. Для этого потребовалось согласие отца, которое он и дал, хотя и неохотно, и шесть месяцев спустя, 18 декабря 1593 г., Франциск был рукоположен в священники. Вот так Франциск, граф Сальский, принёс в жертву положение и богатство, выбрав путь благочестия и милосердия. Сразу же он проявил исключительное внимание к бедным. Кроме того, он оказался отличным проповедником, его слова были ярки, искренни и просты. Его хорошо понимали простые люди, обаяние Франциска чувствовали все, кто его слушал. Как апостол, он был скромным и энергичным, ограничивал себя во всём, испытывал лишения, не боялся трудностей и опасностей. В то время в малонаселённой епархии дал о себе знать кальвинизм. Католичество было объявлено вне закона в самом кафедральном городе, поэтому епископ осуществлял руководство из Аннеси. Бедность и нестроения в епархии доставляли Франциску много хлопот, а для его отца это было всего лишь досадным обстоятельством. На собрании своей епархии епископ Клод де Гранье (Claud de Granier) объявил, что намерен направить миссионеров на южный берег Женевского озера по просьбе герцога Савойского. Епископ предостерёг о трудностях и опасностях, которые могут подстерегать в этой миссии. Этого не испугался молодой о. Франциск, вызвавшийся пойти добровольцем в эту апостольскую миссию. Епископ горячо одобрил его желание. Но отец Франциска не одобрил это. Франциска расстроило то, что он предпринял свою миссию без благословения отца. 14 сентября 1594, в праздник Святого Креста, Франциск и о. Людовик пешком отправились в Шабле (Chablais). Обращение кальвинистов было опасной затеей. Споры о вере между протестантами и католиками сопровождались в ту пору бряцанием оружия. Они каждый день проповедовали в Тононе (Thonon), постепенно распространяя свои усилия на близлежащие деревни. Однажды ночью на Франциска напала статья волков, и он был вынужден спасаться, взобрашись на дерево, где провёл всю ночь. По меньшей мере один раз его пробовали отравить, несколько раз в него стреляли убийцы из засады, один раз он был избит толпой. Но со временем стали появляться небольшие успехи. Просто чудо, что Франциск и Людовик не потеряли уверенности в своих силах, ведь всё это время Франциску писал его отец, призывавший его сдаться. В поисках новых путей к сердцам людей, Франциск понял, что лучшее средство для обращения - это перо. Он использовал любую возможность, писал и копировал памфлеты и листоки против кальвинизма (потом они были собраны вместе в книгу Споры, способствовавшую возвращению в Церковь многих отпавших от неё католиков). У него были не просто заезженные аргументы против кальвинизма, он применял более тонкий подход, пытаясь ловить мух на мёд. Кальвинисты, которым доводилось его слушать, находили, что он говорил не как логик, озабоченный лишь победой над своими оппонентами, они видели в нём отца, заботящегося о благополучии своих детей. Францсик продолжал, и его проповеди становились всё более популярными, а обращения - многочисленнее. За два года Франциску удалось обратить более 8 000 человек, проповедуя католическое вероучение с огромной любовью, пониманием и неизменным спокойствием. И постепенно, согласно многим свидетельствам, большинство епархии вернулось в Церковь. Один раз после проповеди о Святых Таинствах по меньшей мере 600 кальвинистов преклонили колени, обретая мир с Богом. В течении пяти лет своей миссионерской деятельности, Франциску удалось несколько раз лично беседовать с преемником Кальвина, Фёдором Беза (Theodore Beza), задав ему прямой вопрос о буквальном истолковании кальвинистами extra ecclesiam nulla salus. Беза оказался перед диалектическим выбором: логически выходило так, что из-за грубых заблуждений Рима, истинная Церковь какое-то время переставала существовать, и восстановилась лишь Кальвином. Тогда получалось, что твёрдое обетование Христа не выполнено, по крайней мере, он не всегда выполнялось. После тщательных раздумий, Беза удалось избежать ловушки, признав, что одну душу можно спасти и в католической Церкви, и даже что «нельзя отрицать того, что Римская Церковь - мать всех церквей.» Подобное допущение вызвало дискуссию о трудах, необходимых для спасения. Франциск питал надежды о обращении Беза, но предложение ему пенсиона выглядело бы подкупом. Он показал нам, как сохранить грань между мирскими частностями и духовными запросами. Его святость - это равновесие между широтой, умеренностью и спокойствием. Его духовность не отпугивала тех, кого мы называем средними христианами, ей может подражать всякий, кто выбрал себе призванием путь любви к Богу. Жизнь и учение святого Франциска проливают свет на проблему святых, которые кажутся нам слишком праведными, образы жизни которых для нас, живущих обычной жизнью, кажутся слишком недостижимыми. Он любил повторять, что святые - это воистину соль земли, но по этой же самой причине они должны жить в миру - каждая жизнь должна проходить там, где Бог её зародил. Он настаивал на том, что добродетель не причиняет вреда нашей природе; она не ограничивает, а продолжает её; благодать, проливающаяся на неё, освещает и освящает её красоту, так же как солнечный свет усиливает красоту мутного стекла. Он учил, что святость даётся не за дёшево, являясь величайшим из всех чудес веры. Тем не менее, не бывает таких обстоятельств в человеческой жизни, которые бы препятствовали приобретению святости. Он называл дорогу к святости «приятным путём». Он говорил, что Бог создал нас для Себя так, чтобы мы обрели покой в Нём, и что мы можем покоиться в Нём сейчас, оставаясь самими собой, а не некими подобиями Его творений. Кому-то из своих духовных чад он позволял придерживаться некоторых мирских увлечений и удовольствий, что некоторые бы осудили как полностью несовместимыми с набожной жизнью. Он считал, что они очистятся от порока не его приказаниями, что обращение требует времени, и если их желание достичь совершенства позволит им возрасти в вере, а не лишит уверенности в себе, то постепенно покаяние позволит им оставить свои вредные привязанности без его командного окрика. Он всегда проповедовал спокойствие, самообладание и приветливость, даже в самых отчаянных ситуациях. Всё должно быть устремлено к верности. Святость, не уставал он повторять, это воля; она достигается не обязательно подвигами, а главным образом упорством. Это также и любовь, а не страх. Святость в его понимании доводит до совершенства, а не подавляет всё то хорошее, что есть в нас, поскольку все наши добродетели - Его, и уничижая себя, мы становимся более достойными Его милости и могущества. Он был щедрым и заботливым настоятелем Женевы, с вниманием относился к нуждам бедняков. В духовной жизни был оптимистом и гуманистом, принявшим идеи Возрождения и творения ранних Отцов. Он особо выделял радости земные и небесные, а христианскую идею чистой любви видел в естественном и щедром милосердии и доброй воле. «Также как душа - это жизнь тела», говорил он, «так и милосердие - это жизнь души.» «Мы должны продолжать возрастать в милосердии до последнего выдоха.» «Всегда,» писал он, «будьте терпеливы, насколько возможно, никогда не забывайте, что можно поймать мух больше ложкой мёда, чем сотнями бочками уксуса.» «Если,» добавлял он, «и проявлять неумеренность, то пусть это будет в терпимости, потому что кашу маслом не испортишь. Человеческий разум так устроен, что твердеет против суровости, а доброта любви делает его сговорчивым. Гнев усмиряется добрым словом, как вода тушит огонь, и не бывет столь чёрствой души, чтобы неустанная доброта не принесла ни малейшего плода.» «Я скорее отчитаюсь перед Богом за чрезмерную мягкость, чем за чрезмерную суровость. Разве Бог не любовь? Бог-Отец - это Отец милосердия; Бог-Сын - это агнец; Бог-Дух Святой - это голубь, то есть, сама доброта.» Франциск Сальский является одним из величайших Тишайших мистиков, находящих в своём собственном сердце, а не в распорядке и соблюдении правил, внутреннюю святыню, где они преклоняются перед Божественной славой. Он не понимал нетерпимость или преследования, не принимал почести и повышение по службе, отклонив предложение возглавить Парижскую архиепархию. «Тот, кто молится,» говорил он, «должен настолько раствориться в Боге, что забыть о том, что он молится.» А о нетерпении в молитве он писал так: «Люди ждут по полгода, чтобы семя дало хлеб, и они ждут годами, чтобы яблони стали плодоносить.» Он не уставал повторять о мягкости: «Ничто так не смягчает, как масло, и нет ничего слаще мёда, но когда они кипят, то обжигают сильнее, чем любая другая жидкость.» У него также есть мудрые слова о браке: «Пчёлы не могут оставаться там, где есть эхо и отзвук голосов; также и Святой Дух не пребудет в доме, где крики, раздоры, ссоры и перебранки... Муж с женою должны исповедоваться, причащаться и вверять Богу больше обычного счастливое развитие своего брака, обновляя свои добрые намерения, чтобы ещё больше освятить его взаимной любовью и верностью, вновь собираясь с силами, как если бы это было в Боге, чтобы лучше выполнять обязанности своего призвания.» Франциску не доставало честолюбия, и он постоянно отказывался от хороших предложений. Кардинал де Рец (de Retz) пытался убедить его стать своим коадьютором (заместителем) с правом наследования епархии Парижа; Милан дважды, практически силой, пытался назначить его своим архиепископом; а Папа хотел, чтобы он возглавил совет кардиналов. Он с улыбкой отклонял эти предложения, оправдывая это шуткой, что человек, у которого бедная жена, не должен бросать её просто потому что у него есть перспектива выгодного брака. В 1599 Франциск был выбран коадьютором епископа Женевы, Швейцария. Поначалу он не хотел стать коадьютором, но постепенно увидел в этом волю Бога и согласился. Однако Франциск серьёзно заболел и едва не умер. Поправившись, он поехал в Рим, где его выслушали Папа Климент VIII, кардинал Бароний (Baronius), святой Роберт Беллармин, кардинал Фридрих Борромео (двоюродный брат святого Карла Борромео и другие. Они задали ему не меньше 35 абстрактных вопросов по богословию, и на все Франциск отвечал с простотой и скромностью. Его назначение было одобрено, и он принял епархию Женевы в 1602 г. после смерти епископа, обосновавшись в Аннеси. Он идеально подошёл на должность коадьютора, поскольку в нём прекрасно сочетались твёрдость в вере и любовь к ближним. Он был неутомим: организовывал собрания духовенства, учил их проводить катехизацию простыми словами, требовал прямоты и простоты в проповедях, и основал семинарию в Аннеси, которую постоянно навещал. Как епископ, Франциск придерживался строгих жизненных правил. Он переустроил свой быт на основе строжайшей экономии. Он выполнял свои епископские обязанности с беспредельной щедростью и преданностью. Он поднимался обычно в 4 утра. Каждый день он проводил в молитвах, изучении Писания, навещал бедных и занимался обычными делами своей епархии. Он организовывал катехизацию по всей епархии, а в Аннеси сам раздавал указания. Дети любили его и следовали за ним по пятам. Он был известен также как замечательный духовник (его духовным чадом была блаженная Мари Акари в Париже какое-то время) (Marie Acarie), также как и святой Жан Франциск де Шанталь (Jane Frances de Chantal), с которым он встретился в 1604 во время пасхальных проповедей в Дижоне. Вместе с ним он основал Орден Посещения в 1610. Как духовник, он оказывал огромное влияние на души, нежно ведя горячие сердца к высотам самоотречения и любви Бога. Занимаясь делами становления женского ордена Посещения, он возлагал надежды на группу погружённых в размышление женщин, которые смогли бы заняться благотворительной деятельностью за пределами монастыря. Традиционное мнение о монастырских монахинях было слишком укоренившемся в общественном сознании, чтобы позволить этому реализоваться. Предполагалось, что орден возьмёт себе покровителем святую Марту, но местный епископ не одобрил это. (Святому Винсенту де Поль удалось обойти это препятствие, когда он основывал орден Сестёр Милосердия, и его монахини не носили монашеских облачений и не приносили вечных обетов (они носили форму и каждый год давали обеты), поэтому могли работать на нужды бедноты.) Он проявлял такое внимание к личности человека, что некоторые из им обращённых распространяли его проповедь Трактат о Любви Бога, опубликованное в 1616 г. (более полный список его трудов приводится далее). Незадолго до смерти в 1622, одна монахиня попросила его написать добродетель, которую он более всего желал. Он написал единственное слово: «Смирение.» Скамони (Schamoni) в последний год его жизни написал его портрет. Он выглядит на нём широкоплечим, почти лысым, квадратным лицом с высокими скулами. Он щеголяет роскошной кудрявой бородой и короткими усами. Но самая характерная черта - его глаза, большие, тёмные, глубоко посаженные и очень добрые. В 1622 Франциск принял приглашение встретиться с Людовиком XIII и герцогом Савойским в Авиньоне. И хотя он знал, что зимняя поездка будет тяжела для него, он хотел получить от Людовика определённые привилегии для французской части его епархии. Поэтому он начал устраивать дела в епархии перед отъездом. После проповеди большому числу людей в Авиньоне, он на месяц остановился в загородном доме садовника, принадлежавшему женскому монастырю Посещения в Лионе. Усталый, он продолжал проповедовать в очень холодную погоду во время Адвента и Рождества. В день святого Иоанна, «Кроткий Христос Женевы» умер от апоплексического удара. Получив последнее причастие, он лежал, шепча слова из Библии, выражая свою смиренную и тихую веру в милосердие Божие. Последнее слово, которое он произнёс, было «Иисус.» Его тело было перенесено в Аннеси в январе 1623, и перезахоронено в новой усыпальнице в 1912. По его смерти произошло множество чудес. Спустя несколько лет после его смерти его гроб открыли и увидели, что тело осталось нетленным, а по монастырю распространился самый восхитительный аромат. Его труды Кроме своих главных трудов, святой Франциск является автором множества небольших работ, он был плодовитым автором писем, особенно к сёстрам Посещения. Introduction a la vie devote (Введение к Посвящённой Жизни) были впервые опубликованы в 1609 в форме писем к «Филотее» (возлюбленной Бога), составному персонажу из мадам де Шамуасси (Chamoissy, кузина по браку) и собственной матери. Они были написаны без намерения их опубликовать. Поскольку они были адресованы женщинам, многие мужчины воздерживались их читать. Введение было обнародовано по настоянию короля Генриха IV и группы иезуитов, которым мадам де Шамуасси показывала эти письма, которые она получила от Франциска. Франциск не хотел их опубликовывать, однако иезуиты заявили о своём намерении сделать это, если он откажется. Трактат о Любви Бога (1616) был адресован к вымышленному «Теотиму» («Theotimus») для мужчин, не читавших советы, данные женщине, хотя он и указывал, что обращается не к какому-то определённому полу, а к человеческому духу, в равной мере к мужчинам и к женщинам. Обе работы предназначены как мужчинам, так и женщинам, живущим в миру. Он хотел, чтобы читатель понял, что они, с их домашними заботами и обязанностями, призваны быть святыми, и могут даже достичь более уровня, чем те, кто уединился в монастырях. Он показывает, как любовь Бога, когда ставится выше всего, позволяет согласовывать стремление к личной святости с самым точным исполнением всех мирских занятий. Он переносит упор с физического аспекта на невидимое умерщвление желания. На физический аскетизм иногда смотрят как на состязание в умерщвление плоти. (см. св. Макария). У Франциска же была другая точка зрения по этому вопросу, сходная с той, которую изложил св. Бенедикт в своём Уставе. Его аскетизм - это кротость, мягкость, скромность и умерщвление сердца (т.е. умение терпеливо переносить несправедливости). Вместо строгого поста он рекомендует: «Ешьте то, что стоит перед вами... По-моему, бОльшая добродетель есть без разбора то, что положено перед вами, в том же порядке, как предлагается, подходит это более или менее вашему вкусу или нет, чем всегда выбирать худшее; и хотя последнее может показаться более аскетичным, тем не менее первое заключает в себе больше смирения, поскольку мы отказываемся не только от нашего вкуса, но даже и от выбора; и это не малое смирение, приспосабливать свой вкус любому кушанию, это заставляет нас подавлять себя во всём. Кроме того, этот вид смирения не выставляется на показ, не причиняет неудобств никому, и он удачно подходит к мирской жизни.» В Введении он проводит мысль о духовной бедности, т.е. отрешённости: «А если вы действительно бедны, дорогая Филотея, то будьте и, Бога ради, воистину бедны духовно; соделайте потребность добродетелью, цените этот драгоценный камень бедности так высоко, как он это заслуживает; его блеск не раскрыт в этом мире, но он гораздо богаче и красивее.» Он продолжает: «Ваша бедность, Филотея, обладает двумя огромными преимуществами, которыми вы можете весьма расширить её достоинства. Первое, это то, что она пришла к вам не случайно, но по воле Бога, Который соделал вас бедной без какого-нибудь согласования с вашей собственною волей... Второе преимещество такого рода бедности - это то, что она поистине бедность. Та бедность, которую превозносят, лелеют, почитают, укрепляют и содействуют [добровольная бедность, принимаемая обетом], есть не вполне бедность: но та, которую презирают, отвергают, в которой упрекают и от которой бегут, есть самая настоящая... по этой причине она превосходит монашескую; хотя в другом отношении у бедности монашеской есть очень большая ценность.» Говоря о святости в миру в Введении: «Грешно, и даже еретично говорить, что посвящение несовместимо с жизнью воина, торговца, князя или замужней женщины. Это правда, Филотея, что посвящение чисто созерцательное, монастырское и монашеское не может быть исполнено в этих призваниях; но кроме этих трёх видов посвящений, существует несколько других, способных привести к совершенству тех, кто живёт в мирской жизни... Больше того, случалось и так, что многие теряли свой путь к совершенству, живя в изгнании, и обретали его в миру.» Он добавляет, что созерцание даже более необходимо мирянам, чем монашествующим, поскольку монастыри задуманы для поддержания созерцательной жизни, тогда как служение обществу стремится помешать ей. «Как птицы, где бы они ни летали, всегда соприкасаются с воздухом, так и мы, куда бы мы не шли, и где бы ни были, всегда обнаружим присутствие Бога.» Франциск предостерегает читателя не придавать слишком большого значения мистическому опыту. «...Я не подтверждаю того, что тот, у кого в его экстазе есть больше света в понимании того, как восхищаться Богом, чем тепла в его воле, чтобы любить Его, останется настороже; надобно опасаться того, что такой экстаз может оказаться ложным, и может скорее раздуть его дух, чем наставить его, поставив его как Саула, Балаама, Кайфа (Saul, Balaam, Caiphas) пророком, но оставив его нечестивцем» (Attwater, Benedictines, Bentley, Butler, Delaney (1978) и (1983), Encyclopedia, Farmer, Gill, Hamon, Henry-Couannier, Maynard, Melady, Sanders, Schamoni, Steuart, Walsh, White). В искусстве святого Франциска легче всего узнать по его лицу. Он изображается францисканским епископом XVII века, часто в красной епископской сутане, лысым с длинной бородой, часто держащим книгу. Иногда он (1) с пронзённым сердцем, окружённый терновым венцом, с сияющим крестом над ним, (2) держащим изображение Девы или сердце в своей руке (Roeder, White). Святым Престолом объявлен покровителем писателей, редакторов, журналистов и католической прессы (Maynard, Roeder). Папа Пий XI, объясняя выбор его для этого, пояснил, что он показал в Полемике пример того, как нужно «спорить убедительно, но с сдержанностью и милосердием» (White). Его особенно почитают в Аннеси (Roeder). | |
| Просмотров: 3106 | |
